Геннадий Касмынин

Касмынин Геннадий Григорьевич (1948 – 1997)
Он родился в селе Казачка Саратовской области. Работал в колхозе, на заводах Саратова. Служил в армии. Окончил Литературный институт имени А.М. Горького (Семинар Льва Ошанина). Работал редактором в издательстве «Современник», а в конце жизни возглавлял отдел поэзии журнала «Наш Современник». Геннадий Касмынин – поэт, который всю жизнь посвятил служению Родине и отечественной литературе…. Он очень рано ушел из жизни…. В статье, посвященной его памяти, редакция журнала «Наш современник» отметила высокие профессиональные качества Геннадия Касмынина: «Как редактор поэзии он был, несомненно, незаменим. Трудно себе представить человека, который бы с таким вниманием относился к своим авторам, не унижая неудачников и не перехваливая тех, чьи стихи становились украшением журнала. Искренне радовался любому талантливому новичку. Он терпеть не мог амикошонства и любил, чтобы все называли друг друга по имени-отчеству, ибо есть величественная красота в этом старинном русском обычае».
Геннадий Григорьевич медленно шел к осознанию Бога. Будучи некрещеным, бывало, подолгу беседовал о христианстве, готовясь к принятию таинства крещения основательно. К сожалению, окончательным толчком к этому шагу стала болезнь, внезапно нагрянувшая. Отец Ярослав Шипов совершил обряд….
В редакции в нем души не чаяли, и когда его не стало, быть может, лишь сынок Денис и жена Саида убивались по нем больше, чем сотрудники «Нашего современника». Главный редактор тогда сказал: «Теперь мы еще больше стали семьей — у нас появился дорогой усопший».

Родился я и под иконой,
И под портретами вождей,
Страны Советов сын законный,
Её мучительных идей,
Её войны и недорода,
Великих строек и тюрьмы…
Такого не было народа,
Как вы, да я, а вместе мы…

(«Природа влажных полнозвучий…»)
Поэт из поколения сыновей Победителей, он очень остро чувствовал свою ответственность за родную землю, за родину, за свой народ.

НЕ ПЛАЧЬТЕ, РУССКИЕ, МЫ – ЕСТЬ!
Мальчишка, чуть из колыбели,
У папки просит: «Сделай меч…»
И дышит запахом шинели
С его разжалованных плеч.

На глине, супеси, подзолах
Не быстро вырос паренёк:
Среди подсолнухов – подсолнух,
Для деда с бабкой – огонёк.

Когда в стране вскипели споры
И разъярились голоса,
Он защитил свои просторы,
Свои деревни и леса.

Упал, простреленный навылет,
На Красной Пресне в октябре,
И по нему рябина выльет
Всю кровь, все слёзы на заре.

Над поминальною закуской
Не произносим слово «Месть!»…
Таким он был, обычным русским.
Не плачьте, русские,
Мы – есть !

Из воспоминаний Юрия Кузнецова: «Когда я ему говорил, что его звезда взошла где-то между Тряпкиным и Рубцовым, он улыбался, как дитя:
— Ты это серьезно?
— Серьезней и быть не может, а точней время скажет.
Он заведовал отделом поэзии в журнале “Наш современник”. Бывало, зайду к нему в кабинет и спрашиваю:
— Как ты думаешь, прорвемся мы в третье тысячелетие?
Он не мерил тысячелетиями, но отвечал решительно: «Прорвемся» … Его похоронили в ясный сентябрьский день на подмосковском кладбище, в белом чистом песке, рядом с сосновым бором. Даты его жизни 1948—1997. Над его могилой много неба и воздуха, как и в его стихах о березе над обрывом. Но не весь он умер. Своей лучшей частью — стихами он остался на земле и в этом смысле прорвался в новый век. Насколько его стихи жизнеспособны, покажет только время, но, надеюсь, многие годы им обеспечены. Иначе и быть не может. Иначе плохо будет младому незнакомому подрастающему племени без касмынинской совести».

Пересекаю след по следу,
По кругу заново кружу.

И не понять, какая сила
И кем нам заново дана,
Чтоб устояла ты, Россия,
И ныне, в э т и времена.

Меняешь путь, меняешь рельсы,
Хоронишь мертвых и живых
И учишь нас: точнее целься
И бей врага под самый дых.

И не велишь себе перечить,
Когда грядущее темно.
Прощай, Россия! И до встречи!
Конечно, если суждено

«Лучшие его стихи из последней прижизненной книги «Гнездо перепелки»,- считал Юрий Кузнецов.

ГНЕЗДО ПЕРЕПЕЛКИ
Не слыхать перепелок во ржи,
Только спутник проносится, тикая,
И деревня стоит у межи
Обреченная, темная, тихая.

Это все отболело давно,
Это месте зовется Горелое,
Даже кладбище здесь сожжено,
Плешь осталась песчаная, белая.

Поднялась высоко лебеда,
Мы из лучшего в худшее сосланы,
То протаем весной изо льда,
То костями желтеем под соснами.

Не прощу я, пока не умру,
Не забуду, пока не забудется,
Как свалилась ничком на юру
Догнивать у колодезя улица.

Лет полсотни пройдет или сто,
Вы и мертвые вспомните, сволочи,
Деревеньку свою, гнездо
Разоренное, перепелочье.

БЕРЕЗА

Было так: я дошел до обрыва,
Ровно шаг оставался, никак,
Тут и встретилось дивное диво
Все в веснушках, лучах, мотыльках.

Я вцепился, почти улетая,
Обнял ствол за предельной чертой,
И остался с тобой, золотая,
Нежно-ржавый, почти золотой.

Пахнет севером и бездорожьем,
Никого не видать за версту,
И уйти от обрыва не можем,
И не сможем шагнуть в пустоту.

Неподвижно в небесной пустыне
Мы летим высоко-высоко
Вместе с ветром в безоблачной сини,
А внизу глубоко-глубоко.

Поэт Валентин Сорокин вспоминает о Касмынине:
«Геннадий Космынин – добрый справедливостью поэт. Вырос на Волге, на земле деревенской, где с малых лет – коса и лопата, телега и лошадь, борозда и трактор. Богатырской стати, щедрый, уважительный, ласковый с теми, кто чем-то помог ему в юности, верный тому, чему осияно присягнула его молодость: русскому, родному и вечному, как серебристая мудрость небес наших, как непобедимый свет ветра, поющего в далях отчих…..
В одном из своих стихотворений поэт повторяет и повторяет вроде даже и невзрачную строку:
В краю всего хорошего…
Всего хорошего – значит: в его краю, в родном краю поэта, и соловей упоительнее поет, и река величавее течет, и девушки симпатичнее смеются, еще бы – родимый край, а из таких несравненных краев Россия в державу собирается».

Проект “Панорама русской культуры. Классика и современность” при поддержке Фонда президентских грантов. 2018 г.

Share