Беседа с руководителем Бюро пропаганды художественной литературы СП России.
-Алла Васильевна, ваше Бюро появилось в очень непростое для всех нас время. Его возникновение 25 лет назад, в 1988-м году, пришлось на самый слом эпох, на слом общественного сознания.
– Совершенно верно. Как написал Юрий Кузнецов: «Ноет рука к перемене погоды, ноет душа к перемене народа». Народа, который как основная действующая, созидающая сила был и остается для истинного художника объектом обращения, пристального внимания и изучения.
– Вокруг Бюро пропаганды литературы всегда концентрировалась так называемая трудовая интеллигенция – ученые, врачи, учителя, инженеры, но не литературная элита, для которой оно и по сей день остается «не форматом». Почему так?
– Когда начался новый великий раскол, именно раскол общества, а не просто смена общественно-политической формации, наш литературный мир оказался настолько полярным, что люди – и писатели, и читатели – уже не могли уживаться друг с другом, и тем более, любить тех, кто думал и чувствовал иначе.
Надо сказать, начиная с 90-х, произошел еще один процесс, процесс тяжелый и неприятный – разночтение смыслов. Низкое и высокое поменялись местами. На смену глубинным, идейным, архиважным и принципиальным для судьбы страны размышлениям пришли ёрничанье и пошлость.
А ведь атмосфера человеческих отношений, она в русском обществе очень сильно регулировалась именно литературой.
Сбитая с толку читающая публика перестала понимать, где ложь, а где правда, в том числе и историческая, началось безобразное очернительство всего и вся, и это воспринималось как норма, как образец для подражания, а то и как достижение.
– Известно, что в России партии появились позже, чем в других странах. И первой трибуной для выражения разных политических взглядов стали литературно-художественные журналы, публицистике отводились в них целые разделы. В 80-х эта традиция тоже ведь дала о себе знать?
– Традиция это – исконно русская, когда писатели одних убеждений сосредотачиваются вокруг какого-то издания. Она сохранялась, как не покажется странным, и при однопартийной советской системе, жива и сегодня. А по большому счету, у нас, во все времена, было всего-то два идейных течения – западники и славянофилы. Так, основное ядро людей мыслящих патриотически, писатели и читатели, в современной России, начиная с 80-х, стало концентрироваться вокруг журнала «Наш современник».
В гражданской лирике тогда появились свои яркие звезды. Особенно, когда поэтический отдел в «Нашем современнике» возглавлял блистательный поэт Юрий Кузнецов. А проза наших «деревенщиков»: Распутин, Абрамов, Можаев, Шукшин… – какие имена! Помнится, на вечера журналов “Наш современник”, “Москва”, “Молодая гвардия”, “Роман-газета”, издательств “Современник”, “Советская Россия” Бюро собирало целые стадионы. И это в то время, когда в стране назревала буквально гражданская война, а руководители зрелищных организаций просто боялись брать на себя какую-либо ответственность. А сколько, например, было препятствий, если в вечерах принимал участие В.А. Солоухин, казалось бы, вовсе не политизированный! Вызывали в разные инстанции и просто требовали под угрозой срыва мероприятия его исключения из списка выступающих. А в конце 90-х только одна презентация романа А. Проханова “Красно-коричневый” раз пять отменялась.
И какой доброй и мудрой опорой была для всех нас в те тяжелые годы действенная поддержка Юрия Бондарева, Петра Проскурина, Николая Старшинова, Сергея Викулова, Валентина Сорокина, Риммы Казаковой, Бориса Можаева, Ирины Стрелковой, Феликса Чуева и многих других маститых литераторов, поверивших в необходимость такой просветительской работы.
Сейчас тоже не лучшие времена переживают писатели, их союзы. Литературная жизнь оттесняется на обочину общественной и политической. Авторитет писателя, влиятельность его слова утрачивают свои позиции. Мы пытаемся всеми силами противостоять этим деструктивным явлениям. Вот и на недавно прошедшем Пленуме Союза писателей России, вновь заговорили о необходимости культурно-просветительской работы, в которой у нас накоплен, прямо скажем, немалый опыт.
– И вы умудрились именно сейчас провести целую серию литературных вечеров в молодежной аудитории под девизом: «Я люблю тебя, Россия» в Институте стали и сплавов, где зал насчитывает более полутора тысяч человек. В ЦДЛ работает “Пушкинская гостиная”, где вечера памяти поэтов и писателей проходят при полном аншлаге. Значит, не так уж все плохо?
– Залы наши действительно с каждым годом становятся все больше, а аудитория все шире и разнообразней. Однако чувство тревоги за будущее наших детей не оставляет. Все это капля в море по сравнению с тем, что льется на них с экрана телевизора.
Конечно, мы взаимодействуем с институтами, академиями, с колледжами, работаем со студентами, с военными, с приходами РПЦ, с библиотеками и Управами Москвы. Огромную духовную поддержку нам оказывает настоятель храма Софии Премудрости Божией о. Владимир Волгин.
А что касается МИСИС, то его администрация явно не ожидала такого ажиотажа вокруг подобных культурно-просветительских мероприятий.
– Возвращаясь к литературе, – а сегодня, на ваш взгляд, у нас есть писатели, поэты, по уровню равные хотя бы советским классикам?
– И сегодня, конечно, есть такие. Другое дело, что их мало кто знает. Нынче серьезная литература, к сожалению, не должным образом востребована обществом. Вот уже и с высоких трибун слышишь – литература нужна актуальная. А я считаю, что в наши дни более чем актуален Пушкин, более чем актуален Лесков, более чем актуальны Гончаров, Некрасов, то есть как раз те великие литераторы, которым Богом дан был дар коснуться души человеческой, излечить ее, поддержать, вдохнуть в нее новую силу. Ведь главное предназначение русской классики – это вдохновение. Вдохновение не в смысле озарения творца, а в смысле того, что великий писатель вдохнул в души людей. А это – любовь, мир, покой, сочувствие и сострадание… Словом, то, на чем душа человеческая зиждется, чем прирастает.
Что касается новых имен, есть, например, такой поэт Николай Зиновьев. Почитайте его стихи…:
Потребность любить в русской поэзии, она всегда была главным. Нужно сказать, что Зиновьев еще и человек удивительный. А для поэта хрупкость души – особенно ценная черта.
…К сожалению, при жизни я не знакома была с другим замечательным поэтом Николаем Дмитриевым. Уже после его смерти ко мне обратилась его вдова, вся в слезах, и преподнесла книжку его стихов. Когда я открыла ее, я поняла – вот если бы мы такой поэзией жили, все с нами было бы по-другому. А поэт умер, можно сказать, на обочине литературного процесса.
– Я знаю, что у вас вообще в последнее время сложились добрые отношения с вдовами известных литераторов.
– Кто-то очень метко, хотя может, и слишком прямолинейно, заметил: писатель, когда выбирает себе жену, должен думать о своей вдове. Для нашего Бюро огромное значение имеет общение с вдовами, как хранительницами живой памяти о писателе.
Есть удивительные вдовы, перед которыми хочется встать на колени, которые просто растворились в своих талантливых мужьях. Это Софронова, Дмитриева, Кузнецова, Старшинова, Фатьянова, Соколова, Бородина, которая, кстати, на свои скромные сбережения (дожили!) издаёт сейчас собрание сочинений Леонида Ивановича, 75-летие которого мы сейчас отмечаем.
Они приходят к нам на вечера в Центральный Дом Литераторов, здесь нужно отдельно сказать о его директоре Галине Ильиничне Максимовой – человеке с огромным сердцем. Она равно открыта для писателей совершенно разных характеров и настроений, разных направлений и способностей. А ведь любой творец – космос. И, попробуй, включи его в общественную жизнь. ЦДЛ же – это «прядильная» фабрика, объединённое производство, которое постоянно находится в рабочем режиме, без возможности простоя.
И ещё – мы никогда не выстраиваем поэтов и писателей по ранжиру, потому что в наше страшное время, когда отсутствует положительный герой, я убеждена, лирическим положительным героем является сам литератор. И отношение к нему должно быть особым. Не зря священник Дмитрий Дудко, Царствие ему Небесное – он на многих наших вечерах выступал – сказал как-то, что иные поэты вполне могут быть причислены к лику святых.
– И все-таки, хотим мы этого или нет, но времена меняются, меняется общество и его запросы. Не отжили ли ваши прежние формы обращения к нему, те же поэтические вечера?
– Конечно, если раньше Политехнический собирал сотни поклонников поэзии на одного поэта, то сегодня одного только свободного общения поэта со зрителем недостаточно. Теперь требуется целый сценарий, чтобы заинтересовать слушателя. Поэтому уже на вечере, посвященном столетию Андрея Платонова (в 1999 году), мы впервые использовали видеоряд. Подготовили пронзительнейшие сюжеты к вечеру “Не умирай никогда”. Это был абсолютно новый жанр в нашей работе: видеосюжеты не как иллюстрация, а как каркас вечера, на котором держится вся его драматургия.
– А вам не мешает слово «пропаганда» в названии вашего бюро?
– Понимаю, под «пропагандой» слышится звук барабанных палочек. Но на самом деле, другого слова тут и не подберешь. То, чем мы занимаемся – просветительская работа, сегодня и есть пропаганда. Причем больше, чем когда-либо. Потому что в пропаганде и классика нынче нуждается. А ведь вся наша классика русская служит Воскресению.
– В последнее время вы все больше внимания стали уделять и нашей классической музыке.
– А как можно, говоря о пушкинском «Борисе Годунове», не вспомнить о Мусоргском, о его оперном шедевре – «Борис Годунов»? Где пел Козловский, где пел Пирогов! И мы напоминаем об этом в своей программе. Так же поэма «Руслан и Людмила» идет рука об руку с Глинкой.
У нас проходили вечера памяти Гаврилина, Свиридова… Между прочим, когда приезжал племянник, прямой наследник последнего, то побывав на нашем вечере, он сказал, что только сейчас понял, как надо проводить свиридовские вечера. И Гаврилин, и Свиридов тоже самым тесным образом связаны с поэзией. Это и Пушкин, и Блок, и Есенин… А у самого Гаврилина – целые тетрадки с собственной великолепной военной лирикой.
А вообще – с нами с удовольствием работают певцы, любящие поэзию, музыканты. Все это и есть собранная в единый луч русская культура.
– За последние 20 лет мы перескочили, можно сказать, не из века в век, а из эпохи в эпоху. Приложимы ли такие высокие материи, о которых мы с вами говорим, к современной культуре?
– Смотря что понимать под современностью. Современность – категория философская. Наша современная литература – она и сейчас определяется как пушкинский период. На самом деле, и Виктор Боков, и Валентин Сорокин, и Юрий Поляков, Диана Кан, Татьяна Глушкова… – всё это единый литературный процесс. В него прекрасно вписаны и поэты-песенники, и замечательные певцы, вечера которых мы тоже с удовольствием организовываем – Татьяна Петрова, Надежда Крыгина, Стелла Аргату, Надежда Колесникова, Максим Трошин, Игорь Тальков, чей первый творческий поэтический вечер мы провели в зале МИСИС за несколько месяцев до его смерти. И он перед вечером сочувственно сказал: «Да вас же уволят! Я – не член Союза писателей». Он прекрасным был поэтом. На тот вечер собралось невероятное количество народа. Он читал свои стихи, пел их под гитару. И казался совершенно бесплотным…
Вот вы говорите – молодые… О молодых еще много скажут, они, конечно, принимали и будут принимать участие в наших вечерах. А те, которые ушли, – кто о них скажет?! Татьяна Глушкова написала стихотворение из свиридовского цикла: «А те ушли и промолчали, – как холодно, как страшно им…». Я сначала подумала, а почему это им страшно? А потом подумалось, им страшно, что мы о них забудем. Вот Юрий Кузнецов. Когда он умер, с ним произошла та же ситуация, что и с Солоухиным – его быстро отодвинули от большой литературной дороги. А он настолько был величиной определяющей для литературы!
К сожалению, абсолютно забыты наши замечательные поэты-фронтовики Сергей Викулов, Александр Яшин, Михаил Львов и многие другие. Вечер Евгения Носова, который мы провели, я считаю просто прорывом. О последней войне с такой силой и пронзительностью, с обращением к Всевышнему, до него мало кто писал.
А Юрий Бондарев? А Твардовский? А Василий Федоров? А Иван Акулов?
Иногда надо догонять не только то, что впереди, но и то, что сзади. Чтобы нашей молодежи было, у кого учиться.
– Лично для вас – что самое главное в ваших вечерах памяти?
– Чтобы писатель ожил, чтобы поэт высказался.
Когда Лариса Васильева пришла на наш вечер Софронова выступить, она сказала мне потом: «Он был будто живой, а я, как школьница, перед ним стояла и что-то мямлила от стеснения…» Хотя выступила она прекрасно, и зал дружно рукоплескал ей.
А мы просто взяли его записи в Гостелерадиофонде и показали видеосюжеты, где он живой, с его фанатичной преданностью своему ростовскому казачеству, своей родине: помните, его знаменитый партизанский гимн “Шумел сурово Брянский лес”, а сколько удивительных казачьих песен, им написанных, которые до сих пор называют народными!
То же самое и с Николаем Старшиновым – он будто сам провел свой вечер.
А вообще, самое главное для меня в таких вечерах – добраться до самой сути поэта через его творчество. И удивительное это наследие, порой кажется, мы катастрофически теряем. Не зря Юрий Кузнецов писал:
Полон воздух забытой отравы,
Неизвестной ни миру, ни нам.
Вот эта отрава – она живет и разъедает сердца людей. Сохранить их души – задача литературы. Вот, собственно, для чего мы и занимаемся ее пропагандой.
– Но сейчас, говорят, время историков…
– А вот Пушкин считал, что история принадлежит поэту. Именно в художественном образе, в таинстве слова содержится смысл и дух времени, что и является истинной историей человеческой, а не просто череда событий.
А еще литература – созидательница. Она главный учебник жизни. Потому наверное, самое страшное из всего происходящего сегодня – это разрушение нашей системы образования, в первую очередь, преподавания литературы в школе. Прервалась связующая нить, «сочетавшая года», как когда-то сетовал Блок, а сегодня прерывается связь и между поколениями, нет преемственности духовного понимания происходившего, поэтому нет осмысления сегодняшнего, а без него трудно строить будущее. Выстраивается общество потребления с соответствующей культурой: «Бери от жизни всё”, моделируются форматы образа жизни, совершенно «перпендикулярные» нашей классике, тому, что из поколения в поколение передавалось и составляло ценность отечественной культуры
– И как это вернуть, когда народ наш сегодня в состоянии такой заброшенности?
– Просто читать классику. И мы тоже решили заняться этим. Так и назвали свой новый цикл вечеров – «Живая книга». Начали с Пушкина. И не улыбайтесь по поводу того, что Пушкин – «наше всё». Потому что это на самом деле так: он как очищающая купель, через которую все проходят.
Кстати, наш юбилей счастливым образом, совпал со 180-летием «Евгения Онегина». Понятно, что прочитать всё произведение за час-два невозможно, поэтому мы стали делать литературно-музыкальные композиции: под музыку Чайковского на экране в течение всего вечера идёт показ разных изданий «Евгения Онегина», в том числе пушкинской поры, с прекрасными иллюстрациями. Народный артист России Валентин Клементьев и Лариса Савченко, постоянные участники наших вечеров, демонстрируют высочайшую культуру чтения, которая чрезвычайно важна – ведь прочитать надо так, чтобы произведение услышали.
В течение всего вечера звучит музыка Чайковского в исполнении замечательной пианистки, заслуженной артистки России Полины Федотовой, а также арии из оперы “Евгений Онегин” из Золотого фонда. То есть мы попытались воссоздать богатейший культурный ореол романа А.С. Пушкина, возникший за прошедшие два столетия.
…Ещё одна страшная потеря в нашей жизни – это книга. Книга, не только как источник информации, так как мы сейчас научились уже все воспринимать с компьютерного листа, а книга как образ, книга как предмет одушевленный, как верный и надежный спутник по жизни. Вспомним, даже в годы войны пуля часто пробивала книжку, которая была с собой у солдата в кармашке, у самого сердца.. Это – Некрасов, Тютчев, Лермонтов, Пушкин, Есенин…
– Сейчас, в отличие от советского времени, когда вы начинали, появилось много различных форм для творческого общения – фестивали, клубы… Чем ваша деятельность отличается от их?
– Прежде всего – опытом работы, приобретенным с годами. А это – умение находить общий язык с любой аудиторией, чёткий механизм продвижения литератора и его произведений, то, в чём в первую очередь нуждается любой творец. У нас тесные связи с Институтом мировой литературы, с Литературным институтом им. Горького, с Высшими литературными курсами, с редакциями журналов, с союзами писателей и писательскими организациями на местах, с библиотечной системой, мы привлекаем к сотрудничеству таких замечательных мастеров искусств, как композитор Юрий Алябов, который отличается тонкой работой с поэтическим словом современных поэтов, умеет открыть в их поэзии новые глубинные смыслы. Чего стоит одна только его вокально-симфоническая оратория по поэме Юрия Кузнецова «Путь Христа», которую на дисках люди в глубинке переписывают друг у друга.
Почему иные сообщества, к сожалению, часто распадаются? Потому что всё у них изначально на каких-то эмоциях строится, не имеет чёткой структуры – так, встретились, на чём-то объединились, что-то сумели выразить, и разбежались. А для того, чтобы длить общение, от которого всем польза, нужен иной формат работы, нужен очень чёткий адресный посыл, понимание того, что сейчас нужно творческому человеку.
Поэт Евгений Чепурных, наш современник, написал пронзительное стихотворение «В могиле неизвестного поэта»:
В могиле неизвестного поэта,
В которую мы ляжем без имён,
Мерцают рядом свечка и комета,
Сроднившиеся в громе похорон.
Мы не прошли в анналы и журналы.
Живя в тени, мы не отвергли тень.
Мы ляжем здесь —
Одни провинциалы
Из русских городов и деревень.
Смеясь, плутаем вдоль путей-дорожек
И крошим хлеб печали и страстей.
И, как ни странно,
Этих малых крошек
Хватает на прокорм России всей.
Наше Бюро пропаганды как раз и пытается собрать вот эти крошечки, сделать так, чтобы накормить ими всех и, главное, чтобы не было могил неизвестных поэтов.
Беседу вела Елена Липатова
Расширенный вариант беседы, опубликованной в «Литературной газете»
