Улыбка
Ты уже с неделю без улыбки,

А пора бы вспомнить и понять:

Учатся в коляске или в зыбке

Улыбаться раньше, чем стоять.
Ты порой грустил о чём придётся,

Жил в обидах, словно в городьбе,

Оброни улыбку – и споткнётся

Горе, ковылявшее к тебе.
Если вправду к месту на погосте

Мы идём на всяких скоростях,

Если вправду на земле мы гости –

Не хочу я хмуриться в гостях.
1979
* * *
Заслоняешься неделями

И годами, а пока

Что с оставшимися делать мне

Тридцатью ли, сорока?
Сорок раз дорожки высохнут.

Вспыхнет май.

В сырой пыли

Сорок раз мне шею вывихнут

И обманут журавли.
Пропадать в нелёгкой зависти

К прошлым дням и ждать, когда

Растеряют душу заросли,

Тайну – небо и вода?
Всё бездарней и никчемнее

Что во мне и что со мной.

Ты была звездой вечернею,

Выпрямляла путь земной.
Но рассвету, как союзнику,

Подмигну – и буду жить.

Жизнь потрачу, чтоб на музыку

Жизнь твою переложить
1980
Весной
Споёт синица тонко-тонко,

И лес очнётся в глубине,

И ты пойдешь с душой ребёнка

За песней той по целине.
Колючий наст изранит ноги,

Но ты отметишь не грустя:

В твоих кровинках треть дороги

Лежит, как ягодой светя.
Ну что ж с того?

Весной объятый,

Тревогой юною дыша,

Ты заплатил привычной платой –

Была бы песня хороша
1981.
* * *
Я-то знаю, что время – река,

Только есть в ней заливы и старицы

Там невыцветшим наверняка

Деревенское детство останется.
Отчего ты в начале пути.

Жизнь, вручая свою подорожную,

До конца завещаешь нести

Эту память, на песню похожую?
– Может статься, в сумятице лет

Мало света судьба твоя выищет

И совсем несчастливый билет

С попугаем на ярмарке вытащит.
И поникнешь, его теребя,

И тихонечко примешься стариться, –

Вот тогда и окликни себя,

Докричись до залива и старицы.
…Этот мальчик корову пасёт,

Ладит кепку газетную важную,

Занят он.

Но тебя он спасёт,

Объяснив твою жизнь как незряшную.
1981
* * *
Осталось уж не так и много

Скрипеть до смертного конца.

Я знаю: у того порога

Увижу хмурого отца.
Увижу орденские планки,

Увижу ясные глаза.

Он заставлял чужие танки

Коптить родные небеса.
И спросит он не без усилья,

Вслед за поэтом, боль тая: –

Так где теперь она, Россия,

И по какой рубеж твоя?
Нет у меня совсем ответа,

Я сам ищу его во мгле,

И тёмное безвестье это

Удерживает на земле.
1998

 

* * *
Станут в темноте лягушки квакать,

Станут петь ночные соловьи.

Родина, ну как тут не заплакать

На призывы детские твои?
Что мне век и все его законы?

Теплю я костёрик под лозой.

Этот край родней и незнакомей

С каждой новой ночью и грозой.
С каждою оттаявшей тропинкой,

С каждым в глину вкрапленным дождём,

С каждой появившейся травинкой

Из земли, в которую уйдём.
Мы уйдём не подарить потомкам

Новые культурные слои,

А чтоб их тревожили в потёмках

Наших душ ночные соловьи.
1976

* * *
Я люблю, чтобы строчка негромко звучала,

Пусть колеблется мягче привычный размер,

Мерно, словно речная волна у причала,

Или, раньше сказали бы, музыка сфер.
Но не думайте: мол, монотонности чает

Он для вялой, для рано отжившей души

Так распухшую руку бродяга качает

Без надежды на помощь в болотной глуши.

2005
Цепь
Родовая цепь – как цепь колодца,

Ты её задень легонько, тронь –

И почуешь, как передается

Изглубинный холод и огонь.
Всё навеки сомкнуто в Отчизне,

Даже если память никуда,

Согрешишь – и родовые слизни

Вверх к тебе полезут без труда.
Что ж, и эту принимай заботу

И зазря зубами не скрипи,

Ведь ты сам то ржавь, то позолоту

Вниз пускал по родовой цепи.
Перед погруженьем неминучим

Знаю: уж ничто не повернуть!

Дай, судьба, под воротом скрипучим

Серебром раскаянья сверкнуть.
2005

Лица
В тиши одинокой и в праздничном гуде,

В моей деревеньке и в звонкой столице

Меня окружают хорошие люди,

Мне светят родные, знакомые лица.
Я в них отразился – и, значит, нестрашно

Подумать о том, что со мной еще будет,

И пусть я когда-нибудь стану вчерашним –

Меня окружают хорошие люди.
Давненько я понял – неласкова вечность

К созданиям хрупким из боли и крови,

Но есть мне опора – любовь человечья,

И здесь ничего мне не надобно, кроме
Как ваших глазах навсегда отразиться

И, если удастся, добавить в них света,

Вы столько тревог отводящие лица,

Давно озарившие жизнь и планету.
1980